Если встретите грамматическую или стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER.

Одиночество смеётся над теми, кто прячется от него в иллюзиях.
Эльчин Сафарли «Мне тебя обещали»

Одиночество, как правило, не радует, но хуже одиночества может быть только одиночество на праздник. Например, День благодарения. Эта непередаваемая атмосфера: оранжевые хризантемы, разноцветная листва в центральном парке, праздничный шум на улицах Нью-Йорка, традиционные блюда, довершающие атмосферу. А так же ощущение, что скоро Рождество. Вот, оно рядом, совсем близко, оно уже готово. Скоро начнутся ярмарки, суматоха, привычная суетная жизнь Нью-Йорк Сити станет еще более сумасшедшей, практически каждый в городе будет искать идеальный подарок и выбирать елку.

День благодарения не обходит и Верхний Ист-Сайд, да и зачем? В Манхэттене живут такие же люди, как в Бруклине или в Бронксе, такие же, как в Куинсе или в Статен-Айленд. Правда, денег на их счетах больше, автомобили дороже, дома вычурнее, но они так же хотят быть любимыми и ждут заветных трех слов.

Иногда так получается — ты остаешься в одиночестве. Ты не хочешь шумную вечеринку, не хочешь, чтобы люди разглядывали твое новое платье и обсуждали выбранные туфли, ты хочешь чего-то теплого, как горячий шоколад, но чтобы это был человек. Ты ждешь, ждешь, ждешь, а он не приходит. И это не кто-то конкретный, это просто абстракция в твоей голове, идеал, каких не существует. А ты все ждешь.

Ждала и Блэр Уолдорф. Она сидела в гостиной, смотрела в окно и не понимала, что происходит. День благодарения был для нее особенным праздником, одним из тех дней, когда она чувствовала, что и в ее жизни есть семья. Да, она своеобразная, но временами дружная и всегда такая необходимая. Нет, они не ходят вместе в церковь по субботам, не гуляют в парке, не ужинают вместе каждый вечер, они просто друг у друга есть. Они зачастую на разных материках, но все равно остаются семьей.

В унисон с настроением девушки пошел мокрый снег, самое отвратительно явление погоды. Серые комки снега падали за окном, Уолдорф натянула на ноги плед и спрятала ладони в рукава теплого вязаного свитера, который когда-то подарил любимый отец.

Фирменный ободок девушки, который был своеобразным символом королевы Би, сиротливо лежал на журнальном столике, в совершенной ненадобности сегодня. Да, так тоже бывает.

Раздался привычный звонок, оповещающий, что кто-то пришел, и Блэр, откинув плед, направилась к лифу, что доставлял избранных людей в ее пентхаус. В душе, словно уголек, тлела надежда, что вернулась мама или приехал папа, но нет, девушку ждало не только разочарование, но сильное удивление — в холле был Чак Басс.

— Привет, — он кривовато улыбнулся, скользнув рукой по лацкану серого пальто, на котором не успели растаять еще несколько снежинок. — Случайно узнал, что ты одна, решил вот... составить компанию.

— Я тебя не приглашала, — резко отозвалась мисс Уолдорф. — Вопросы, замечания, предложения? — она скрестила руки на груди и дернула бровями, надменно улыбнувшись.

— Хм, Уолдорф, ты не меняешься. Ладно. Вопрос. Можно войти?

— Нет.

— Замечание. Будь вежливее с гостями.

— Иди к черту.

— Предложение, — уголки губ Чака дернулись, но он смог скрыть улыбку. — Проведем вечер вместе.

— Нет! — Блэр в возмущении всплеснула руками. — Басс, я тысячу раз тебя спрашивала, что ты от меня хочешь?! Почему ты не можешь мучить кого-нибудь другого?!

— Потому что я выбрал тебя, Блэр. У меня твой любимый пирог, — он достал из бумажного пакета коробку и открыл, — еще теплый.

— Что ты хочешь? — членораздельно проговорила девушка.

— Я хочу провести День благодарения в компании, хотя бы в твоей, — Чак подошел ближе, — ну же... тыквенный пирог. И пионы.

— Пионы? — Блэр подняла брови.

— Да, здесь, — словно волшебник из шляпы, Басс извлек из пакета нежно-розовый букетик. — Мисс Уолдорф, позволите составить компанию вам в этот вечер?

— Ох, — взяв в руки любимые цветы, Блэр смущенно улыбнулась, — ладно, проходи. Ты пьешь чай? Или налить тебе виски? — она засмеялась.

— Знаешь, я бы предпочел виски, но могу сделать исключение.

— Очень мило с твой стороны, — заметила она, проходя на кухню, но вскоре вернулась с небольшим подносом.

Чак сидел на диване, его пальто лежало на кресле рядом. Блэр снова улыбнулась, увидев цветы, и присела рядом с парнем.

Повисло неловкое молчание, которое, казалось, невозможно ничем прервать. Два абсолютно разных человека с разными идеалами и ценностями, с разными мечтами и жизненными дорогами, два человека, которые ненавидели друг друга за то, что безумно похожи. Их жизни равны интригам, у них одинаковые методы достижения целей и похожий склад ума. Они привыкли врать и лицемерить, научились улыбаться тем, кого ненавидят, и смеяться, когда нестерпимо больно внутри. Их души поразительно отражали друг друга, но сами молодые люди не хотели это признавать.

Часы на стене негромко тикали, в то время как на Нью-Йорк опускалась дымка сумерек. В городе зажигались первые огни, начинали мигать неоновые вывески и лампы витрин. Жизнь повернулась обратной стороной — стороной, где правит ночь, алкоголь и разврат, стороной, где царствует похоть, безбашенные вечеринки и разрешаются все запреты. Другими словами, ночь в Нью-Йорк Сити — это день в Верхнем Ист-Сайде, умноженный на двое. Здесь обычное дело — пить до обеда, спать до полуночи, вести беспорядочный образ жизни, но всегда, абсолютно всегда выходить сухими из воды, даже если твои карманы набиты наркотиками и фишками из казино.

У всех есть секреты, Чак и Блэр — не исключение из правил, скорее, их подтверждение. Они оба брошенные и совершенно забытые своими семьями, они одиноки, несмотря на наличие друзей, они добрые, если разбить прочный панцирь ненависти и высокомерия. Привыкшие, что они лучшие, подростки рано повзрослели и почувствовали, каков же мир в их руках.

— Как дела? — Чак взял нож и принялся резать пирог.

— Хорошо, а твои?

— Хорошо. А если честно?

— Отвратительно, — Блэр мотнула головой и, взяв в руки горячую чашку, забралась с ногами на диван. — Я никому не нужна, про меня забыли, как про ненужный багаж. Никто даже не позвонил узнать, как я, жива ли здесь, никому в голову не пришло, что я, может, спрыгнула с крыши.

— Но ты же не спрыгнула с крыши, — объективно отметил Басс, — ты пьешь чай, ешь свой любимый пирог и у тебя отличная компания, в лице меня и... не поверишь, меня, — он засмеялся.

— О, раздвоение личности? Привет, шизофрения!

— Шизофрения стесняется, но тоже приветствует тебя.

Блэр звонко рассмеялась. Она нечасто была такой простой и естественной, она нечасто становилась обыкновенной девушкой Блэр, выходя из образа идеальной королевы Би.

— А ещё моя шизофрения хочет сказать, что понимает тебя, потому что она, я и я тоже никому не нужны, нам не звонят и пишут смс, чтобы пригласить напиться, но у нас троих сегодня нет настроения.

— Тогда присоединяйтесь ко мне, будем грустить вчетвером.

— Квартет не для грусти, а для музыки, — Чак сделал глоток ароматного чёрного чая, — или для психологических тренингов, когда шизофрения, я и я можем выслушать королеву Би.

— Даже королевы иногда снимают короны, — тихо произнесла Блэр, — нам нужен там-аут, но королевство его не даёт.

— А если забыть про королевство? — несколько неуверенно предложил юноша. — Попробовать хотя бы один день быть не королевой, а просто... Блэр.

— Я забыла, как это, быть просто Блэр, — Уолдорф поставила чашку обратно на столик и вздохнула, — хотя знаешь, Чак, именно сейчас мне кажется, что я именно Блэр. Именно сейчас нас не видит «Сплетница», а с нею и все ученики, я Блэр, а ты Чак, мы едим пирог, и я способна не чувствовать к тебе ненависть. Это что-то... новое.

— Да... я просто Чак, — он словно пробовал слова на вкус, — просто Чак, а не Чак Басс. Просто Чак. Мне, наверное, это нравится.

— Просто Чак лучше, чем Чак Басс.

— Просто Блэр тоже лучше, чем королева Би.

Они снова замолчали, думая о том, не наговорили ли лишнего сейчас. Впрочем, какая разница, если эти двое не могут без войны? Наверное, история Чака и Блэр подразумевает под собой немного ненависти, чуть-чуть злости и огромные сети интриг, в которых так легко запутаться самим.

— Я сегодня просто Чак, — медленно начал Басс, — я пью чай и ем пирог, ты сегодня просто Блэр, ты способна не ненавидеть меня и не надевать свой волшебный ободок, поэтому...

— Поэтому? — Би изогнула брови.

— Поэтому просто Чак приглашает просто Блэр в кино, а потом предлагает пройтись по парку и покормить уток.

— Это все пирог, — засмеявшись, Блэр вскочила на ноги и смахнула со свитера крошки.

— Твой любимый тыквенный пирог.

Замечено, королева Би и Чак Басс, гуляющие в Центральном парке. Одиночество, как известно, сближает, пусть и на один день. Королевы тоже снимают короны (а некоторые ободки), а известные бабники отменяют свидания ради простых девушек, вроде Блэр Уолдорф. Но всем известно, что это лишь на день, завтра все вернётся на круги своя, ведь где вы видели королевство без монарха и школу без крутого парня? Просто Чак и просто Блэр останутся в сегодняшнем дне, они снова будут ненавидеть и презирать, но незаметно улыбнутся, вспомнив, как кормили уток на пруду.

Сложно поверить, что для волшебных превращений иногда достаточно всего лишь кусочка тыквенного пирога, но чудеса случаются, они среди нас, рядом с нами, а самые главные чудеса внутри нас, они в нашем сердце.

Помните, я вижу и знаю все.

Вы знаете, что любите меня.
Целую, обнимаю, Ваша Сплетница.